Чёрная Пешка - Страница 63

Муреш прополз до окраины леса, там с облегчением поднялся, отряхиваясь и сопя. В лесу сыро, дождь аккурат два дня назад прошел, холодно. Он осторожно отвел еловую ветку, покрутил головой, прислушиваясь. Где-то праворучь, не шибко близко, но и недалёко, что-то было. Там поскрипывало и вроде бы с тихим стуком ритмично падало в траву грузное и жесткое. Муреш беззвучно, по-волчьи приник к сырой траве подождал минутку-другую, нащупал в кармане алюминиевую армейскую флягу, вынул ее, глотнул. Хррр! Массаракш, ну и самогон у Зявки, слеза божья, а не выпивка и ведь никому секрет не раскрывает, зараза, чтоб ее...

Заполошно сквозь сон забормотали птицы, ночной мрак уже начал слегка сереть, и потянуло прохладной прелью и сыростью. Муреш, светя тусклым фонариком, осмотрел опушку. Незаметно, чтобы здесь кто был. Примята высокая густая трава, но мало ли кто мог примять. Хотелось курить, так ведь на махорку ни гроша не было вторую неделю. Вот наберу сегодня грибов, подумал он, засолю и выменяю у городских в первую очередь сигарет. А грибы… «Радиоактивные», «не радиоактивные», кто их там, массаракш, нынче в таком-то раздрае проверяет. Сожрут, как миленькие...

Он достал картонку, расправил ее и превратил в коробку, высокую, в человеческий рост, но узкую, такую, чтоб прошла сквозь трубу на обратном пути. Светало. Муреш дошел до бурелома, пробрался к ручью. Начинались самые что ни на есть заветные и секретные грибные места - лощина. Из-за голенища он вытащил нож и принялся за работу.

Когда картонка была уже на четверть полна, он и услышал то самое хриплое подвывание, о каком рассказывал давеча Псих-Пер: юуумью-юуумью-юуумью. Ну, Психа все обсмеяли, кто слушал... Он, Муреш, тоже ржал, словно жеребец. А вот теперь и сам сподобился... Оборони, Мировой Свет, от беды! Похоже Пер вой изображал, ой, похоже. Да что ж это такое, в самом деле, зверь-мутант какой, а? Дык нет, не родятся звери с такими голосами, даже четырежды мутанты... С гору он будет, что ли?

Муреш рухнул плашмя, как стоял, не забыв, впрочем, уберечь коробку при падении, разгреб папоротник трясущимися руками. В перекошенное лицо из чащи пахнуло неожиданно теплым и незнакомо сиплым ветром. Вот оно! Только что ж это за «оно» такое? Над ровной и большой, что твоя площадка для хороводов, круглой поляной, правей корявых сосен, зажглось в синюшном густом тумане искристое пятнышко. И заструилось от него книзу и в стороны словно бы жидкое сиреневое свечение, прозрачное само из себя, стволы и травку через него увидеть можно... Так оно все струится и струится, не переставая, и вот уже заполнило здоровенное пространство вроде копны формой, футов в тридцать пять высотой, а то и больше. А как заполнило, так давай застывать, леденеть, гаснуть. И вот стоит уж на поляне непонятно что, но явно твердое. И - безмолвие. Звенящее. Полное. До боли в ушах. Птичка не чирикнет, мышка не прошуршит. Над поляной – рассветное переливчато-серое небушко, вкруг поляны - знакомые матерые папоротники, осины вперемешку с соснами. Все бы как всегда, да только посередь поляны - эта лиловая ... лиловое... то ли живое, то ли машина какая...

Муреш оцепенел от страха и не мог оторвать взгляда от происходившего. Он услышал слабые щелчки, в лиловой копне разинулось освещенное изнутри хайло. Там тренькнуло, всхлипнуло и поперли оттуда люди. В смысле, сначала они людьми не были. По две руки и две ноги с одной головой, это да, имелось у каждого. Но руки с ногами - толстенные, на спине - горб, а вместо головы - черно-зеркальный шар. Туловища вообще светились огненно-багровыми сполохами. Неужто из преисподней!?

И вся эта компания, не обращая ни на что внимания, вышла вон и начала превращаться в обычных людей в привычной одежке, с чемоданчиками в руках и армейскими рюкзаками за спиной. Все огненное облачение просто в дым растаяло, с ума спятить! Сколько их появилось, Муреш подсчитать не успел, да он о том и не думал, просто глядел широко распахнутыми. Так и проводил ошарашенным взглядом группу, подавшуюся прочь. Хвала Мировому Свету, что хоть в противоположную сторону направились, не то по его спине прогулялись бы, а он даже и сдвинуться б не смог.

Потом лиловая махина начала таять, исчезла. И опять - ничего. Муреш, озираясь и приседая, выбрался на поляну. Там все было будничным, повседневным. Сон кошмарный! Он сорвал пук росистой травы и вытер лицо. Не-а, не сон. Его пробрала волна крупного озноба - не то от сырого утреннего холода, не то от пережитого. Еще светлее стало. Птахи зашевелились, кузнечик заверещал.

Муреш схватил в охапку коробку с грибами и понесся прочь. По дороге он твердо решил в деревне ни о чем не рассказывать. Пусть уж дальше над сумасшедшим Пером смеются, а не над ним.

Саракш

бывшее Государство Неизвестных Отцов

запретная зона № 30-0529

10 июня 2158 года, 15.33 (время земное)

Всеслав вышел наружу вслед за ... за кем? Все одинаковы в багровых, словно вулканическая лава, адаптационных капсулах... «Фламинго» стоял на лесной опушке, каковая в свою очередь находилась в центре очень большой впадины правильно круглой формы и с аккуратными пологими склонами.

Рдеющий ботинок ступил на низкую, мокрую от росы лесную траву. Капсула с легким шипением растворилась, исчезли последние рубиновые искорки, и Лунин осторожно вдохнул воздух Саракша. Воздух показался самым обычным: прохладным и легким, пахло сыростью и прелью, листвой и хвоей, сырой землей. Что-то неземное, совсем чужое тоже чувствовалось, только непонятно было - что именно. Трава достигала щиколотки; вокруг опушки темнели разной высоты деревья, кустарник и, кажется, необычайно ядреный папоротник. Густая и почти непроглядная темень сменялась непривычным рассветом без восхода. Становилось равномерно светло, как в пасмурный день на Земле. Точно так же не было теней и контрастов. Все казалось блеклым, полупрозрачным, двухмерным. Окрестности зримо вздымались к размытому, затянутому дымкой горизонту. Струйки тумана, вяло уползали вверх по склону. Некоторое время это неприятно раздражало взгляд, но очень быстро переставало замечаться.